НЕИЗМЕННОЕ ЕВАНГЕЛИЕ И ВЕЧНО МЕНЯЮЩАЯСЯ КУЛЬТУРА

Иисус Христос вчера, сегодня и вовеки тот же.
Евр. 13:8

I

Название этой статьи может ввести в заблуждение сразу по нескольким причинам. Во-первых, среди православных христиан бытует мнение, что в Церкви ничего не меняется. И, действительно, мы знаем, что многих взрослых новообращенных заманили в православие этим неверным постулатом.

Во-вторых, существует идея, что Евангелие является текстом. Как мы увидим далее, Евангелие — это прежде всего Иисус Христос, предвечное Слово и воплощенный Сын Божий. Это ни в коем случае не значит, что не следует обращать внимания на записанный текст Библии. Но это требует от православных христиан заниматься текстом, т.е. вступать с ним в борьбу, находясь в диалоге. Библейский текст жив и неисчерпаем. Его содержание требует постоянного осмысления.

В-третьих, название статьи может создать у некоторых читателей впечатление, что на вопрос о взаимодействии Евангелия и культуры можно дать однозначный, т.е. черно-белый, ответ. Отношения Евангелия и культуры являются отношениями Христа с каждым отдельным человеком. Умаление этого наиболее фундаментального аспекта православной мысли и жизни — ничто иное, как искажение Евангелия. Тем не менее, как будет показано, именно это и происходит в Православной Церкви здесь (в Америке. — Ред.) и за рубежом. «Новый и чуждый дух» вытесняет подлинный голос Евангелия. Голос Христа ослабляется голосом философских и этических систем. Человеческая личность вытесняется идеологией. Наконец, я хочу подчеркнуть, что это эссе имеет одну цель: поощрить читателя задавать вопросы, а не становиться жертвой вымысла, что будто бы все вопросы, касающиеся Бога, человеческой жизни и культуры уже были подняты и решены в прошлом.

Прошлое не следует игнорировать, но в то же время оно не может быть единственным ориентиром для православного христианина. Мы должны также сосредоточиться на настоящем и будущем. Евхаристическая литургия делает это совершенно очевидным. Перед вознесением даров мы слышим, как литургисающий священник возглашает: «Воспоминая же эту спасительную заповедь и все, ради нас совершившееся: крест, гроб, воскресение на третий день, на небеса восхождение, по правую руку сидение, второе и славное пришествие вновь…» Связанная в настоящем со спасительными событиями прошлого, литургия соединяет нас с будущим. Здесь и сейчас мы не только устремлены, но и являемся участниками торжествующего эсхатона, т.е. того, что находится вне времени.

Вся история направлена в будущее. Если прошлое является единственной точкой отсчета для Церкви, то она не может быть церковью грядущего Царства. «Века и поколенья только после Христа вздохнули свободно. Только после него началась жизнь в потомстве, и человек умирает не на улице под забором, а у себя в истории, в разгаре работ, посвященных преодолению смерти, умирает, сам посвященный этой теме» (Борис Пастернак, Доктор Живаго).

Прошлое всегда должно быть ориентиром. Но если не признавать, что Святой Дух продолжает работать здесь, сейчас и в будущем, то прошлое легко преобразуется в угнетающего тирана. И без признания того, что Христос пришел и придет снова, история не позволит нам разделить новую жизнь, которую Он дал нам, со всем творением.

II

Церковь живет и развивается в истории. С момента Пятидесятницы Церковь существует во множестве культур, в которых она провозглашает Евангелие Иисуса Христа. На протяжении всей истории Церковь использовала культуру для того, чтобы обозначить и наиболее ясно явить пришествие Царства Божьего, начавшееся во времени и пространстве. Практически все аспекты культуры — язык, философия, искусство, наука, право, музыка и архитектура — были усвоены и преображены Церковью с тем, чтобы дать миру неизменное Евангелие, которое есть Иисус Христос. Покуда Церковь живет в мире ради жизни мира и его спасения, этот творческий синтез, укорененный во Христе и питаемый Святым Духом, будет сопровождать Церковь в будущее — в эсхатон.

При этом следует иметь в виду, что в течение истории творческий синтез между Церковью и культурой не всегда был гладким или последовательным. В значительной степени это было связано с необходимостью для Церкви сосредотачивать свое внимание на выживании в культурах, или намеренно ограничивавших и преуменьшавших ее участие в жизни общества, или стремившихся систематически стереть ее с лица земли. Эта борьба за выживание имеет длинную историю. Начиная с Востока: рождение и распространение Ислама, распад Византии, подъем Османской империи и победа коммунизма изолировали Церковь от окружающих ее культур. В дополнение к этим событиям на Востоке, Православная Церковь в конце концов оказалась отрезана от Церкви на Западе. Достигнув кульминации в Четвертом крестовом походе (1204), клин раскола, разделяющего «греческий Восток» и «латинский Запад», был вогнан глубже, хотя перекрестное опыление идеями продолжалось¹. Тем не менее, с течением времени, перекрестное опыление уступило западному господству, оставившему Православную Церковь интеллектуально ослабленной и, в конечном итоге, не в состоянии в полной мере участвовать и критически реагировать на научные, политические, философские и богословские движения, исходящие из Западной Европы. В значительной степени это было связано с неспособностью православной мысли и жизни развиваться органично. На Востоке, в Греции и в России, Православная Церковь стала пассивным получателем богословских движений, возникающих в римском католицизме и протестантизме. Это привнесло в Православную Церковь то, что отец Георгий Флоровский назвал «новым и чуждым духом»². Следовательно, практически каждый аспект православной мысли и жизни подвергался «псевдоморфозе»³, то есть интеллектуальному, психологическому и духовному изменению, лишающему его возможности естественного роста и развития. Этот «новый и чуждый дух» продолжается по сей день и играет значительную роль по отношению к пониманию взаимосвязи между вечно неизменным Христом и постоянно меняющейся культурой.

III

Лишь недавно Православная Церковь вступила во взаимоотношения с постмодернистской культурой. В значительной степени это связано с распадом СССР, глобализацией и возникновением культурных войн, которые ведутся во всем мире. Как православные христиане, мы можем быть только благодарны за то, что наша Церковь вновь вступила в общение со всеми аспектами общественной жизни в своем стремлении проповедовать Иисуса Христа. Это осознание — или пробуждение — ответственности Церкви перед миром и за его жизнь вынуждает Церковь жить и функционировать в XXI веке. Для православных в Америке достижения науки и техники, постоянно расширяющийся социально-религиозный плюрализм с соответствующими идеологиями и богословием бросают вызов Церкви, чтобы та начала прокладывать курс в незнакомых водах.

Для того, чтобы Церковь могла проповедовать вечно неизменного Христа в процессе встречи со множеством сложных проблем времени, должно присутствовать желание со стороны всех верующих — епископов, священников и мирян — позволить уму и сердцу изменяться и расширяться. Это не что иное, как продолжающийся процесс покаяния, ведущий к встрече и ко все более глубокому общению с неизменным Христом. Проповедь вечно неизменного Христа требует от нас постоянно меняться. Наши отношения со Христом, наши отношения друг с другом и с нашим окружением — это динамический процесс, который никогда не прекращается. Этот динамизм характеризует святость, учитывая, что наши отношения с Богом и друг с другом всегда изменяются, постоянно расширяясь. «Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа»(2 Кор. 3:18). Без этого «восхождения», без покаяния (перемены ума), которое расширяет сердце, наша вера, наша Церковь и наш Господь становятся мертвыми идолами, связанными только с прошлым.

Проповедь неизменного Христа заставляет нас видеть, что наша вера ориентирована не только в прошлое, но и в будущее. Провозглашение неизменного Евангелия, которое есть Иисус Христос, в постоянно меняющейся культуре требует, чтобы мы лично и соборно, как Церковь, все более углублялись в реальность неисчерпаемой тайны Христа, живого и вечного Слова Божия.

Углубление наших отношений с Богом одновременно является нашей Голгофой и Воскресением. Это Голгофа, потому что динамизм веры приводит Церковь, а, значит, и нас, как и нашего Господа, в царство одиночества и уязвимости. Как апостол Петр, мы призваны ходить по штормовым волнам культуры, не теряя сосредоточенности на Христе. Наши одиночество и уязвимость уводят нас от комфорта и даже самодовольства знакомой среды, которая покоится в прошлом. Голгофа ведет нас в неизвестность — в эсхатон — где мы, здесь и сейчас, начинаем переживать наше воскресение. Голгофа напоминает нам, что мы, как Церковь, т.е. как живое тело Христа, несем ответственность за принятие на себя грехов и тягот мира. Вступая в неизвестность, мы получаем возможность углубить наши отношения с Богом и с теми, кто нас окружает. Как Церковь, живущая во времени и пространстве, мы призваны в бесконечную тайну Христа (Кол. 3:11), «который все и во всем».

IV

Для того, чтобы неизменное Евангелие, которое есть Иисус Христос, имело реальное присутствие и роль в нашей культуре, Церковь не может более игнорировать или априорно осуждать вопросы и проблемы, которые якобы вступают в противоречие или конфликт с ее живой традицией. Среди наиболее спорных из этих проблем — те, что связаны с человеческой сексуальностью, конфигурацией семьи, с темой начала и конца человеческой жизни, экономики, охраны и использования окружающей среды, включая охрану, достоинство и качество всей человеческой жизни. Для того, чтобы продолжать предлагать культуре неизменное Евангелие, Церкви с помощью Святого Духа придется расширить понимание себя и мира, который она призвана спасать. Православные христиане, которые злоупотребляют вечно неизменным Христом ради определенной политической повестки дня и идеологии, или используют Его как санкцию для словесного и физического нападения на тех, кого они считают аморальными и кто ставит под сомнение статус-кво Церкви, навязывают Церкви «новый и чуждый дух».

Если Церковь стремится к диалогу с культурой, если она хочет внести свой вклад в культуру и усвоить все лучшее, верное и прекрасное из культуры для дальнейшего распространения Евангелия, то ей придется выставить на всеобщее обозрение «новые и чуждые духи», ослабившие ее подлинный голос, и в конечном итоге изгнать их. Среди этих духов — библейский фундаментализм и неспособность критиковать и развивать труды и идеи Отцов. Трагическое следствие пленения этими духами — христианство этических систем, узурпирующих голос Христа и искажающих красоту Его лика. Ведь от нас ожидают именно того, что мы будем нести вечно меняющейся культуре спасительный и преображающий голос и присутствие Христа.

Арида Роберт, прот.