Мысли по поводу документа «Профессии,совместимые и не совместимые со священством».

Есть такой документ: «Профессии, совместимые и не совместимые со священством».  Вот захотелось мне высказаться не столько относительно самого этого документа, сколько относительно некоторых идей, в нем изложеных — ведь они давно витают в воздухе, задолго до его появления.

Лично я считаю противными Евангелию идею, согласно которой труд для священника, помимо непосредственно исполнения пастырских обязанностей, является следствием его «сребролюбия» и «жажды наживы». Редко, когда настоятели городских приходов и кафедральных соборов подрабатывают еще где бы то ни было (они и на требы священнические ездят с неохотой, перепоручая это младшим).
Как правило, дополнительным заработком озабочены клирики скудного достатка, и они имеют на это право, и право это не нуждается даже в дополнительном оправдании через отсылы на наличие у них жен, детей и тещи. По умолчанию люди трудятся совсем не потому, что они алчные твари. Общество, в котором нужно защищать право на труд, неполноценно — тоже по умолчанию. 
Желание законным образом трудиться и ожидание законного вознаграждения своих трудов само по себе не является греховным. Желание иметь прибыль от совершаемых действий и жажда наживы и сребролюбие – не одно и тоже, несмотря на кажущееся языковое сходство. 
Священник не просто имеет права кормить свою семью, но и ОБЯЗАН это делать как мужчина и глава семьи. Принятие духовного сана не поражает его в этом праве. Имплицитные предположения того, что священник обязан жить в бедности при наличии возможности воспользоваться результатами мирного труда считаю не этичными. Сторонники подобной токи зрения не задумывались, видать, что сама бедность и нищета может быть препятствием (в смысле: мешающим фактором) к исполнению пастырских обязанностей. Сторонники подобной точки зрения, подозреваю, вообще не знают, что такое бедность и, возможно, труд.

Желание трудится и «не сидеть на шее» у прихожан похвально – в чем нас и назидает сам апостол Павел, который трудился «на светской работе» не потому, что его плохо кормили «прихожане», и не потому, что у него было слишком много свободного времени. А почему? Апостол сам отвечает на это вопрос: «[Мы] ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас, не потому, чтобы мы не имели власти, но чтобы себя самих дать вам в образец для подражания нам. Ибо когда мы были у вас, то завещевали вам сие: если кто не хочет трудиться, тот и не ешь. Но слышим, что некоторые у вас поступают бесчинно, ничего не делают, а суетятся»(2Фес.3:8-11).
Напротив, является предосудительным именно злоупотребление властью и правом  жить за счет прихожан, которые, ввиду своей бедности или малочисленности, не могут обеспечить достойный уровень жизни семье священника (условно: средний достаток по региону).

Некоторые священники озабочены идеей «дополнительного» труда отнюдь не по материальным причинам. Вот как я, например, озабочен преподаванием — сейчас я делаю это не ради денег (хотя, признаюсь, были и такие времена — моя жена тогда убирала квартиры у инвалидов и работала оператором АЗС). Когда меня журят за несданные отчеты и пугают тем, что лишат надбавки и заплатят на 10 долларов меньше, то я предлагаю в ответ забрать и все те 60 долларов, что они мне платят, но больше никогда не спрашивать про отчеты…
Кстати, как-то проф. Гаврюшин пророчествовал, что наступят такие времена, что священники сами будут платить за право преподавать в духовных школах или еще где-либо. Увы, при некоторых условиях для того, чтобы не одичать и не отупеть, священнику нужно быть или Макарием Великим от рождения или предпринимать что-то не связанное с исихазмом. И о таких условиях я знаю не по наслышке — не спорьте. 

Перед тем, как начинать приставать к труду клириков, сначала логичнее было бы пристать к непосредственно к роскоши некоторых из них на предмет если и не соразмерности их достатка реально выполняемому ими духовному послушанию, то, хотя бы их реальным трудовым доходам. Откройте глаза: ездит на бентли обычно не тот сребролюбец, что подрабатывает извозом или репетиторством! 

Наши канонисты любят ссылаться на ГОСУДАРСТВЕННЫЕ законы давно исчезнувшей средневековой страны, совершенно не задумываясь, насколько уместны выстраиваемые ими аналогии сегодняшним днем. Недоверие к «светскому труду» священников, в целом не согласное со Священным Писанием, формировалось в определённых культурных и правовых условиях (когда, например, духовенство получало по государственному закону регулярные суммы, взымаемые с населения в виде церковных налогов). В ситуации, в которой священник, по закону являсь госслужащим, как и другие госслужащие, может лишаться права на те или иные виды дополнительной деятельности (например, как сотрудникам налоговых служб нельзя заниматься бизнесом). Если священник, условно говоря, получает десятую часть доходов его прихожан, то последним на самом деле может показаться странным желание священника заполучить что-то еще сверх этого. Более того, духовенство, освобожденное от податей, оказывается в условиях позитивного неравенства как в конкуренции производимых товаров и услуг, так и в борьбе за рабочие места, что может видеться нечестным и вызывать недовольства. Но нынешние реалии существования Церкви совершенно иные!
Нужно разграничивать честный и благородный труд клириков от злоупотребления правом на этот труд: одно дело, когда труд священника мирно решает его потребности (а иногда еще и потребности прихода!) без ущерба и даже с пользой для его служения, и другое, когда народ Божий остается без служб, треб, а церковные дела оказываются без надлежащего внимания – и во втором случае уже совершенно не важно, на какой работе трудится священник: разносит хлеб инвалидам, продает айфоны, или даже просто лежит на диване). 

Ничем не оправданным и никак не согласующимся с Преданием и историей Церкви, а также практикой других Поместных Церквей является запрет священникам быть врачами. Даже угроза гибели пациента не является основанием для такого запрета. Лишать кого бы то ни было права быть священником можно только на основании УЖЕ совершенных преступлений, а настаивать на оставлении какого-либо занятия при принятии сана нужно на основании безнравственности и предосудительности занятия (коим врачевание не является), или в ситуации, когда занятие не дает возможности совместить его с исполнением пастырской деятельности (однажды апостолы отказываются от святого и бесспорного дела благотворительности в пользу проповеди и избирают дьяконов (см.: Деян.6:2-7). Если врачебная нагрузка не создает предпосылок для соответствующих опасений, то подобная запретительная мера сама является безнравственной: запретить человеку врачевать не есть то же самое, что запретить ему разгружать вагоны — вот так просто на ровном местя взять и обломать человеку крылья…
Священник и в других профессиях и занятиях может быть потенциальным виновником смерти. Например, мы же не запрещаем священнику управление транспортным средством. Необходимо отличать ситуацию, в которой священник не смог помочь пациенту, от той, в которой он убил пациента. Как и в случае со смертью в ДТП, мы можем говорить лишь о потенциально возможном запрете в священнодействии священника-врача, если он будет осужден за убийство пациента, но не о обязательном поражении священника в праве быть врачом.

Ничем не оправданным является огульный запрет бизнеса вообще. Клирикам даже канонами дозволяется продажа изделий собственных рук, но частное предпринимательство и ремесленничество – это тоже разновидность бизнеса! И чем сущностно отличается ситуация, когда священник купит кусок ткани, сделает из него пиджак и продаст его, от той ситуации, когда священник просто купит кусок ткани и продаст его в таком же куске, но в другом месте? Почему первое разрешено для священника, а второе – нет? Наличие пиджака в торговой схеме делает ситуацию какой-то сущностно иной для наших законников? Из-за отсутствия «волшебного пиджака», что ли, священник не сможет достойно исполнять свои обязанности?
Или почему, нанимая человека в качестве бухгалтера на приход, священник ничем не погрешает, а нанимая бухгалтера себе в фирму по торговле палатками, он уже что-то нарушает и уже  что-то с чем-то начинает пересекаться? Какое-то жалкое и, к тому же, низкопробное фарисейство.

Протоиерей Сергий Лепин