МОЛИТВЕННОЕ ЧТЕНИЕ СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ: СЛОВО БОЖИЕ, ЛИТУРГИЯ СЛОВА

Продолжаем публикацию книги Энцо Бьянки, игумена монастыря Бозе в Италии, о практике молитвенного чтения Библии. Читайте также первую главу.

2. СЛОВО БОЖИЕ

Писание, содержащее Слово Божие, ни в коем случае не следует воспринимать в духовной жизни как некий идеологический трактат или видеть в нем только книгу, на которой основаны только богословие да обучение катехизису. Писание — это обращение Бога к человеку, призыв к личности познавать Бога лично, соединиться с Христом и жить для Него, а не для себя.

Поскольку Писание передает нам Слово Божие, то в него следует вникать с помощью Духа Святого, приступать к нему и читать его в вере, как Слово, идущее от Бога и ведущее к Богу. И если сегодня, несмотря на все успехи в изучении Библии и распространение знаний о ней в широких слоях христианского народа, мы вынуждены признавать бесплодность Слова, — то это как раз потому, что в нашем подходе к нему больше рассудочности, чем мудрости, больше умствований, чем понимания, больше медитации, чем молитвы.

При встрече с Писанием мы должны искать в нем не изложения некоей идеи, не умножения познаний, но договор между нами и Богом, между Тем, Кто говорит, и нами, которые слушают; иначе говоря, мы должны обращаться к Писанию, чтобы заключить завет.

Слово Божие — это слово жизни, то есть средство жить в Боге. Без него нам никогда не удастся стать носителями жизни Христовой в себе, мы никогда не сумеем жить божественной троичной жизнью. Этимологическое значение древнееврейского слова dabar («слово») указывает на самую сердцевину вещей, на то, что в них скрыто. Говорить — значит выражать то, что заключено в вещах, открывать и проявлять то, что за ними таится, как бы их глубинную динамическую сущность, их предназначение. Когда Бог говорит, Он творит вещи, велит им явиться на свет; когда Бог дает имя вещам (ср. Быт 1:5, 8), Он их подчиняет Себе, простирает над ними Свою власть, дает им осуществить их собственное предназначение, ибо Слово Его не возвращается к Нему тщетным и совершает то, для чего Он послал его (ср. Ис 55:10-11 и Быт 1:1-31).

В таком древнееврейском понимании, столь отличном от наших привычных представлений, почерпнутых из греческой культуры, Слово всегда властно, могущественно и не противопоставляется действию, но вбирает его в себя как свою составную часть.

Вот, следовательно, что мы находим в Писании: не трактат о жизни, человеке и истории, но глубинную сущность всего этого, верховную власть Бога, проявляющуюся и пребывающую в этой сущности. Слово Божие — не книга или сборник текстов, но семя (Мф 13:19), то, что содержит в себе жизнь (Втор 32:47) и эту жизнь развивает, чтобы вырастить великое древо Царства Божия. Это семя всходит в истории, как и в жизни каждого отдельного человека, растет, наполняя действительность присутствием чего-то нового, освящает, ибо питает и дает пищу тем, кто его приемлет, и светит (Пс 118:105), ибо открывает тайны вещей, вразумляя и простых (Пс 118:130) и приводя сами вещи к их полному завершению (ср. Ин 17:17; Деян 19:20; Евр 4:12; 1 Пет 1:23; Лк 8:11: Мк 4:13-20, 26-32).

Бог создал все вещи посредством Слова: оно было у Него еще до Творения, и во время Творения было при Нем художником (ср. Притч 8:30), вливая свою силу в создания, являвшиеся на свет, и налагая на них свою печать. Оно есть орудие Божие: посланное на Иакова (Ис 9:8) или на землю (Пс 147:4), оно течет быстро и превращает историю человечества в историю Спасения (Пс 18:5; Рим 10:18: 2 Фес 3:1).

И вот почему Слово Божие наполняет вселенную: оно есть воля Его, начертанная на всякой вещи, источник всего живого. Через Слово Божие мы явились в мир, им мы живем и движемся и существуем (ср. Деян 17:28), ибо оно направляет всякую вещь и возникает из всякой вещи; и если мы слышим его глас и приподнимаем завесу, то проникаем в истинную и глубинную сущность вещей и неожиданно оказываемся перед Создателем, вступающим в общение с нами даже через вечерю (ср. Откр 3; 20); даже в таком всем свойственном действии, как принятие пищи.

И это происходит не только через глубинное призвание вещей в порядке Творения, но и потому, что Слово Божие явилось среди нас, стало видимым в Иисусе Христе. Поистине, это Слово, Премудрость Божия, от сотворения мира начало свое центростремительное движение, пока не стало плотью, пока не превратилось в Человека, носившего имя Иисус.

Слово было для всех, но сосредоточилось в откровении, данном Аврааму, Исааку, Иакову, в откровении иудеям. Оно было небесным, но укоренилось в одном городе, Иерусалиме, поселившись среди людей (ср. Сир 24:1-2). Оно стало близко нам, в устах наших и сердцах наших, чтобы исполнить его (Втор 30:14). Оно было вечным, но стало конечным в Иисусе, Человеке, как и мы. «Слово стало плотию, и обитало с нами» (Ин 1:14), «Слово вышло из тишины, из тайны, и пришло к нам», как говорит Игнатий Антиохийский (cв. Игнатий Антиохийский, «Послание к Магнезийцам» VIII, 2 (следуя чтению, принятому в изданиях под редакцией Дж. Лайтфута и Дж. Хармера 1891 г. и Д. Буэно 1979 г.); см. Его же «Послание к Ефесянам» XIX, 1: «От князя мира сего укрылась девственность Марии и материнство Ее, так же, как и смерть Господа, сии три великих таинства, свершившихся в Божественной тишине», и Там же, XV, 1: «Един есть учитель, сказавший, и (все) соделалось, и то, что соделалось в безмолвии, достойно Отца».). Итак, Слово обрело имя, стало Человеком, зеркалом Бога, образом Бога невидимого (Прем 7:26; Кол 1:15). «И вот уже нет в Писании такого места, где не слышался бы Христос», — утверждает бл. Августин (Бл. Августин, «Изложение Псалмов», СХХХIХ, 3; см. также LХI, 18).

И не только; но как нельзя узнать Отца, кроме как через Сына (Мф 11:27), так и нельзя ныне прикоснуться к Слову Божию иначе как в Слове, которое открывалось людям от Авраама до пророка Апокалипсиса и засвидетельствовано в Писании. В Писании мы причащаемся Христу, как причащаемся Ему в Евхаристии, ибо Писание не только свидетельствует о Нем, но в нем завершается и исполняется. Это так ясно чувствовал бл. Иероним, когда говорил: «Мы едим плоть и пьем кровь Христа в Евхаристии, но также и в чтении Писания» и заявлял: «Я полагаю, что Евангелие есть Тело Христово» (Бл. Иероним, «Толкование на Псалмы», СХLVII; см. также Его же«Толкование на Екклезиаст», III, 13. О соотношении Писания и Евхаристии см. такжеБл. Августин, «Толкование на Евангелие от Иоанна», IX, 1-17; Свт. Иоанн Златоуст, «Беседы на книгу Бытия», VI, 2; Руперт из Дейц, «Толкование на Евангелие от Матфея», V, 6; Ориген, «Толкование на книгу Исход» XIII, 13. Этот последний текст, где Ориген комментирует Исх 35:4-5, заслуживает более полного цитирования: «Подумайте, воспринимаете ли вы и удерживаете ли внутри себя Божественные слова, опасаетесь ли, как бы они не ускользнули от вас и не пропали. Я желаю побудить вас к тому, чтобы вы старались удержать в себе слово Божие, сошлюсь же на пример из вашей церковной жизни: присутствуя постоянно при Божественных таинствах, вы знаете, с какой благоговейной бережностью вы принимаете тело Господне, подаваемое вам в причастии, вы боитесь и крошку уронить, дабы не утратить частицы освященного сокровища. Вы чувствуете вину — и не напрасно — если по нерадению вашему пропадает малая его толика. Когда же подобные предосторожности вы соблюдаете, принимая тело Господне, как можете вы помыслить, что небрежение Словом Божиим заслуживает наказания меньшего?»). И потому мы «должны приближаться к Евангелию, как приближаемся к плоти Христовой!» (Св. Игнатий Антиохийский, «Послание к Филадельфийцам», V, 1).

Это воплощение Слова Божия в слово человеческое — совершившееся полностью в Иисусе Христе — есть то же самое, которое происходит на всех уровнях домостроительства Спасения, которое мы находим во всех книгах Ветхого и Нового Заветов.

В конце концов, едино и всеобъемлюще Слово присносуще: Христос. Апостол Павел (2 Кор 1:19 слл.) учит, что во Христе все обетования получили свое «да», свое подтверждение. Бог, говоривший многократно и многообразно (Евр 1:1-2), — Тот, Кто в наше время во Христе высказался определенно. Св. Ириней Лионский справедливо писал, что Христос «заключил в Себе Самом долгую историю рода людского, являя Собой все Спасение в кратком виде» («Против ересей», III, 18,1). Итак, перелистывая страницы как Ветхого, так и Нового Завета, мы встречаемся с одной и той же книгой, «и эта книга есть Христос, ибо всякое божественное Писание говорит о Христе и всякое Писание во Христе исполняется» (Гуго из Сен-Виктора (Гуго Викторинец), «De arca Noe morali», II, 8 (PL 176,642 CD); в том же тексте далее: «…и потому что читая Писание, мы ищем через познание деяний, слов и предписаний Христа того, что позволит счесть нас достойными исполнить Его повеления и получить обетованное Им» (PL 176,642 D)). Читая Писание в таком единообразном толковании, мы становимся теми, кто снимает покрывало с лица своего (2 Кор 3:12 слл.) и умеет узнавать в Писании Христа.

Николай Кавасила говорит о Писании как об «образе Христа», и это значит, что оно дает Христу говорить Самому и наполняет взгляды и сердца Его присутствием. Только в том случае, если мы умеем переходить от слова написанного к «Слову субстанциональному», по выражению Никодима Святогорца, мы достигнем той истинной цели, ради которой Писание и было дано Церкви.

Итак, молитвенное чтение (lectio divina) состоит в том, чтобы искать Христа: «Тот, Кого я ищу в книгах», — писал бл. Августин («Исповедь», XI, 26,3-4); оно означает таинство вкушения преломленного Слова, утверждает Ориген («Commentariorum in Matthaeum series» 85 — комментарий на Мф 26:26 и сл.; РС 13, 1734 АВ); оно означает вкушение пасхального Агнца, говорит святитель Григорий Назианзин («Молитва», XLV, 16).

Это чтение — священное и божественное. Но разумеется, перевод обедняет этот термин. Это больше чем «чтение», понятие слишком поверхностное; это меньше чем «изучение», понятие слишком интеллектуальное; это не то, что «медитация», понятие слишком отдающее пиетизмом и волюнтаризмом. Поэтому мы на этих страницах предпочитаем пользоваться термином «молитвенное чтение» или передавать его выражением «молитва Слову».

3. ЛИТУРГИЯ СЛОВА

После такого вступления, уточняющего духовное значение Слова, стоит обратиться к странице из Ветхого Завета, той единственной, где говорится о молитвенном чтении, и напомнить несколько строк из нее.

Речь идет о главе 8 Книги Неемии, которая дает набросок теологического обоснования литургии Слова. Мы читаем здесь описание церемонии, утверждающей заново общину Израиля после возвращения из плена. В этот день начинается новый исторический этап для всего Израиля, период более ясного присутствия Бога среди народа Его — через Слово. Это происходит во время торжественного богослужения, на которое собирается весь народ, не только мужчины, но и женщины и дети. То был пророческий день, когда стало очевидно священническое и пророческое предназначение целого народа, а не только служителей алтаря. На том празднестве в первый и единственный раз возникает мысль соорудить амвон, возвышение для того, кто должен читать Писание. После торжественного благословения (Неем 8:6) и эпиклезы начинается чтение. Это продолжительное чтение, длящееся целый день; читают стих за стихом и переводят древнееврейский текст для народа, который знает только арамейский язык. Затем Ездра и левиты дают толкования и пояснения. Но при встрече со Словом Божиим, словом Судьи, словом обоюдоострым у человека возникает только одно ответное чувство — трепет. Всякий раз при соприкосновении с Божественным человек, понимая святость Бога, может ощутить себя, как Исаия, только человеком с нечистыми устами (Ис 6:5). Присутствие Бога сильнее чем когда-либо, пока Его Слово касается сердец верующих и проникает в них. Но Слово Господне должно принести спасительные рыдания, оно есть семя, посеянное со слезами, чтобы пожинаться с радостью (ср. Пс 125:6). И вот приходит слово утешения: «Не печальтесь и не плачьте… Идите, ешьте тучное и пейте сладкое… потому что день сей свят Господу нашему» (Неем 8:10-11).

На этой странице собраны отличительные свойства нового обряда, которым станет молитвенное чтение в синагоге и который есть только празднование Слову Божию, без жертвоприношения. Так для всего народа устанавливается возможность участвовать в богослужении. Каждую субботу люди смогут приближаться к Слову Божию, и вера и жизнь не будут прерываться в их селениях. Так в самых бедных, затерянных уголках будет возвещаться Слово Божие.

Это та самая форма молитвенного чтения, которой будет пользоваться Иисус в синагогах Капернаума и Назарета и в других синагогах Галилеи. Именно Иисус углубляет метод молитвенного чтения, и не только потому, что Он исполняет Собой то, о чем говорит Писание, но и потому, что Он связывает Слово Божие с нынешнем днем. Когда Иисус читает отрывок из 61-й главы Книги Пророка Исаии, то относит эти слова к настоящему дню, и слушатели понимают, что слово Исаии, которому сотни лет, обретает свое «ныне» в речах Иисуса (Лк 4:16 слл.). Народ пребывает в изумлении перед этим «ныне»; но это мы и обязаны проделывать всякий раз, приступая к молитвенному чтению, иначе в подходе к Писанию мы останемся на уровне спекулятивном, чтобы не сказать археологическом. «Ныне исполнилось» это пророчество (Лк 4:21): если мы умеем так воспринимать древнее слово, то делаем его сегодняшним, современным, и постигаем, что значит Слово Божие во всей его мощи! Это «ныне исполнилось» — больше, чем признание того обстоятельства, что пророчество осуществилось во Христе; оно есть сотворение нового «ныне» для всех верующих во Христа. Всякий верующий есть священник, царь и пророк — достоинства основополагающие и необходимые для того, чтобы иметь силы и право совершать молитвенное чтение, — и обладает во Христе способностью помещать текст в «ныне».

При молитвенном чтении пророческое достоинство верующего выражается в том, что он помогает зазвучать слову, идущему от Бога и потому действенному, слову, которое через Духа Святого судит из сердца читателя как из исходной точки те обстоятельства, в которых Слово звучит. Его царское достоинство проявляется в возможности «освящать историю» и превращать ее в историю Спасения: царь — миро, освящающее помазание которого отныне дается всему народу, призванному осуществить Слово в истории. И наконец, священническое достоинство должно выражаться в умении помещать события, засвидетельствованные Писанием, и нынешний день в одном, также связанном, времени.

А в Церкви всегда — «ныне»; ибо Церковь есть народ священников, царей и пророков, чья главная обязанность — возвещать Слово, то есть исполнять Писание.

«Она его хранит и постигает, ибо обладает Духом, Который его внушил, и в ней Иисус создает орудия, посредством коих учит… наставников, которые суть уста Христовы, Его гусли, Его учение» (См. Ориген, «In Evangelium secundum Matthaeum», XIV, 6).

Во всей литургии Слова, по вере нашей, текст разворачивается у нас перед глазами, и Христос раскрывает его в наших сердцах. Он силой Духа Святого ныне дает нам почувствовать современность этого текста по мере нашей личной веры, напряженности прошения и общей молитвы. Вот почему всякому молитвенному чтению должно предшествовать усилие к молитве. Комментарий здесь не самое важное: важнее со свободной душой приготовиться читать Писание. Тогда явится Христос и Сам возвестит Свое Слово, Сам его объяснит. Как сказано во Второзаконии: «Глаза твои видели те слова» (в русском переводе: «Не забыть тех дел, которые видели глаза твои» — 4:9); и у Исаии: «Слово, которое было в видении к Исаии» (2:1). Отчего такие странные выражения? На самом деле, если слово есть Слово Божие и если слушатели внимают ему в вере, то силой Духа Святого слово становится видимо, то есть мы видим его душой и ловим в глубине сердца, внутренним зрением, как то, что поистине есть, как Слово Божие, которое нас судит, зовет, посвящает в тайну, которое предрасполагает все наше существо к сосредоточенности на Христе. Христос не просто присутствует, Его не просто слышно, Его видно. Конечно, тут требуется способность слушателей открываться навстречу видению, и открываются они тем больше, чем больше их способность слушать, ибо «в словах Писания таится Царствие Небесное, которое открывается тем, кто усердствует в молитве, в мире сердечном, в псалмах и чтении, во всем том, через что дух обыкновенно просвещается» (Преп. Нил Синайский, «Послания», III, 295).