LECTIO DIVINA: ОТ ЛИТУРГИИ СЛОВА К МОЛИТВЕННОМУ ЧТЕНИЮ

Продолжаем публикацию книги Энцо Бьянки, игумена монастыря Бозе в Италии, о практике молитвенного чтения Библии. Читайте также предыдущую главу.

Слово Божие, обращенное к библейским авторам, было записано не для того, чтобы предоставить верующим некий застывший свод, но чтобы Писание всегда могло становиться Словом.

Особое место, где Писание становится Словом, — это литургия. Свидетельство о том, как это происходит, мы читали на странице из Неемии и на странице из Луки, посвященной синагогальной традиции, которой следовал Иисус в Капернауме. В литургии Слово становится живым и действенным, потому что Христос присутствует там и, заставляя его звучать Своим собственным голосом, препятствует тому, чтобы оно оставалось просто документом.

Литургическое собрание — это много больше, чем проявление единства народа Божьего, это видимое таинство Слова, по определению бл. Августина, таинство Слова, Которое дает Себя услышать. Да, это Сам Христос говорит в Церкви, когда мы читаем Писание. Сам Христос действует Своим Словом. Православная литургия с глубочайшим духовным проникновением требует, чтобы перед чтением Евангелия возглашалось «Вонмем».

Так Слово становится в этом возгласе силой Божией, творческой способностью.

Впрочем, с этим согласуется и все свидетельство Нового Завета. Ап. Павел пишет: «Приняв от нас слышанное Слово Божие, вы приняли не как слово человеческое, но как слово Божие, — каково оно есть по истине, — которое и действует в вас, верующих» (1 Фес 2:13).

Вера, первый результат действенности Слова, рождается в литургии Слова, а эта литургия, в свой черед, рождается из Слова Христова (ср. Рим 10:17).

Ориген, толкуя этот отрывок, доказывает, что Христа можно слышать непосредственно как Человека — что и случалось с очевидцами, — непосредственно в проповеди апостолов. непосредственно в сердце каждого. И все эти три способа слушать Господа истинны.

Литургическое собрание — это общество не просто верующих, но верующих, сделавшихся священниками и пророками, то есть людьми, способными читать и слушать Писание в том же духе, которым проникнуты были священники и пророки. Стало быть, каждый член Церкви, в силу такого своего достоинства, оживотворяет Слово для себя и для Церкви.

Литургии Слова принадлежит неоспоримое первенство, «ибо никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою» (2 Пет 1:20), и всякое совершаемое в одиночестве молитвенное чтение должно находить в ней свое разрешение и быть по отношению к литургии Слова одновременно и подготовкой, и продолжением.

Даже если приходится отмечать и подчеркивать первенство литургии Слова сравнительно с любым личным соприкосновением с Писанием, оно остается важным и необходимым по следующим причинам.

Прежде всего потому, что существует прямое Слово Божие, подразумеваемое в Писании, но обращенное к нам лично помимо собственно Писания. Это Слово Божие, которое воспринимаем лично мы, которое не претворяется в письменном слове, но остается Словом Божиим. Необходимо единственное условие, чтобы это обращение Божие достигло нас лично: мы должны обладать достоинством слушателя литургического Слова. Когда ап. Павел пишет: «О братолюбии же нет нужды писать к вам; ибо вы сами научены Богом любить друг друга» (1 Фес 4:9), и когда Иоанн говорит: «У пророков написано: и будут все научены Богом» (Ин 6:45), — они указывают на возможность такого Слова Божия, которое обращено непосредственно к человеку. Так вот, разве не лучший способ его слушать — молитва Слову? Разумеется, такое знание обещано тем, кто знает Писание, но оно несомненно вытекает из идеи проповеди или литургии Слова.

Другое обоснование важности молитвенного чтения — приготовление к литургии. Если принимать Слово без приготовления, без веры, без любви и без знания, оно не будет животворящим и останется для нас мертвым словом. Если толкование и слушание Слова должны быть доксологическими, то есть исходящими из того, что Слово нужно объяснять самим же Словом, то его следует знать хорошо и глубоко, а это возможно только при любовном прилежании к Слову. Отрывки, выбранные Церковью для сборников текстов, — это минимум, необходимый для жизни в вере, но для глубокого их постижения нужно знать все Слово. Во время их оглашения верующий должен уметь ответить им душевным трепетом, вспоминая все тексты и все богословские догматы, связанные с литургическим отрывком. Одним словом, верующий должен стать живым сводом симфонии.

Но дело тут не только в расширении, приращении и углублении наших познаний в Писании; дело в персонализации. В литургии Бог говорит с народом, но это лишь начало и причина того, что должно стать встречей личности с Богом. В читаемом тексте Бог зовет Авраама или Моисея, но этот зов должен стать Голосом, повторяющим мое имя. Бог меняет имя человеку, но эту замену, предложенную мне текстом, я должен ощутить в себе самом. То, что в литургии есть диалог с народом, должно стать в молитвенном чтении диалогом с единственной личностью.

Можно сказать с некоторым упрощением, что истины, данные богословием и катехизисом, в литургическом пространстве Слова подтверждаются, тогда как в молитвенном чтении они становятся личными и духовными. Как истово умел совершать это превращение Ориген! Он дерзновенно доходил до того, что называл себя Церковью, супругой, говорил о себе так, как это делал впоследствии св. Бернард, утверждавший: «Каждый из нас есть Церковь!» (Ориген, «In Canticum Canticorum Hom.» 1,7 (SC 37bis,95). Отметим все же, что эти слова исходят из уст Церкви: «Я, Церковь, я, невеста, я, непорочная, поставлена стеречь виноградник сынами матери моей [то есть синагоги], некогда боровшимися со мной [подразумевается св. апостол Павел]». Но известно, что для Оригена «Церковь — это собрание святых. Она есть единая личность, образованная собранием всех» («In Canticum Comm.» I: PG 13, 84С). И в том же комментарии Ориген говорит: «невеста, то есть Церковь или устремленная к совершенству душа» («In Canticum Comm.» III: РG 13,159В). Так от Церкви он переходит к верующей душе: «И ты, следовательно, будучи Церковью, обрати свои слова к дщерям Иерусалима» («In Canticum Canticorum Hom.» 1,6 (SC 37bis, 91). Почему Ориген и может призвать: «Созиждем и мы святилище Господу, все вместе и каждый по отдельности. Святилище сие есть Церковь, святая, без пятна и без изъяна…» (In Exodim IX, 3: SС 16, 211). Св. Бернард, «In Cantica Serm.» LXII,3 (PL 183,1051 B); см. также «In Cantica Serm.» LXVIII,1 (PL 183,1108 C): «Невеста это мы», и прекрасное заключение к проповеди XII, где Бернард переходит от Церкви к душе, к обеим прилагая слово «невеста»). Один из канонов Трулльского Собора предписывал священникам не только проповедовать Слово во время литургии, но и приучать и побуждать верных к тесному общению с Писанием, поскольку «дабы стать зрелым христианином, потребны средства, доставляемые Библией» (см. Свт. Иоанн Златоуст, «Толкование на Послание к Ефесянам», VI, 21, 1-2.).

Молитвенное чтение, следовательно, есть принадлежность не только монашеской, но и всей церковной жизни, необходимое условие для того, чтобы Слово плодоносило. Не обманывайтесь: кто живет только Словом Божиим, возглашаемым в литургии, подобен земле из притчи, которая приняла семя, но не дала принести ему плод. На ней, бесплодной земле, птицы склюют семя, тернии его заглушат, солнце иссушит ростки. Иоанн Златоуст горячо убеждает и призывает верных такими словами: «Иные из вас говорят: «Я не монах»… Но в этом вы заблуждаетесь, ибо полагаете, что Писание нужно одним монахам, тогда как оно еще более необходимо вам, верным, живущим в миру. Но есть нечто еще более серьезное и опасное, чем уклонение от чтения Писания: это мысль, будто такое чтение бесполезно и ни к чему» (Свт. Иоанн Златоуст, «Толкование на Евангелие от Матфея», II, 5.). Кто живет без чтения, — говорит также этот великий Отец Церкви, — тот упражняется в «сатанинском обряде». Услышанное Слово должно звучать непрестанно, а для этого его надо хранить и согревать в сердце. Как можно жить духовной жизнью, если не вдыхать Слово днем и ночью?

Златоуст, который был пастырем, отвечавшим за врученную ему Церковь, и всегда боролся с искушением требовать от монахов упражнения и практики в евангельском радикализме, часто увещевал верных продолжать в молитвенном чтении литургию Слова: «Когда возвращаетесь домой, то должны взять Писание и с женой, с детьми перечитать и повторить вместе услышанное (в храме) Слово» («Толкование на Евангелие от Матфея», V, 1); и еще: «Вернитесь в дом свой и приготовьте два стола, один с блюдами яств, другой с блюдами Писания; муж да повторит то, что читали в храме… Сделайте из сердца вашего храм» («Толкование на книгу Бытия», VI, 2. См. канон 19 Трулльского собора: «Пастыри церкви должны наставлять народ ежедневно, но особливо по воскресеньям; они должны также толковать Писание, исходя из толкований Отцов»).

Опасность, которая всегда нас подстерегает, — это поверхностное слушание Слова Божия. Услышанное Слово подобно семени, брошенному сеятелем: после того, как ты его услышал, надо бороться с бесом, который может украсть Слово или посеять сорняк. Итак, нужна борьба с поверхностным слушанием Слова (посеянное при дороге), с трудностями в его сохранении (посеянное на каменистых местах), со страхом дать ему прорасти (посеянное в тернии), — ср. Мф 13:18 слл. и 13:24 слл.

Чтобы иметь право сказать: «Я — Церковь», иначе говоря, иметь душу церковную, нужно такое чтение, которое делает человека, по выражению Климента Александрийского, теодидактом, «наученным от Бога».

Прежде всего следует помнить, что в молитвенном чтении заключена молитва личная, но не одиночная, так как чтение молитвенно только в том случае, если это чтение, совершаемое с Другим, чтение диалогическое, чтение вдвоем.

Если верно, что Писание — это обращение Бога к человеку, то столь же верно, что оно либо превращается в беседу с Богом, либо остается бесплодным. Когда я читаю Писание, Бог для меня — «Он»; но если я его читаю в вере и с молитвой, Бог для меня превращается в «Ты», то есть в Того, Кто передо мной, Кто со мной говорит и Кому я отвечаю. Таков конечный результат молитвенного чтения. То, что сказано в Боге, становится обращением ко мне, и в молитве, рожденной этим обращением, я говорю с ним. Слушая Слово, мы слушаем Его, молясь, мы говорим с Ним.