Вход Господень в Иерусалим.

Господь в сопровождении учеников выехал из села Вифании и направился в Святой Град. С Елеонской горы Господь устремил свой взор на Иерусалим, вглядываясь в раскинувшийся внизу город, которому предназначено было стать Чашей Его Страданий. Толпы народа встречали Его, держа в руках пальмовые ветви (вайи), приветствуя криками: “Осанна!”, что значит “спасение, радость, слава”. Вход Господень в Иерусалим символически означает Второе Пришествие Христа. В Своем Первом Пришествии на землю Он явил Себя человечеству как Искупитель и Спаситель; во Втором — придет как Царь мира и Судия.

Смысл праздника

Вход Господень в Иерусалим является одним из главных событий последних дней земной жизни Господа Иисуса Христа; оно описано четырьмя евангелистами (см.: Мф. 21:1–11; Мк. 11:1–11; Лк. 19:28–40; Ин. 12:12–19). Торжественное прибытие Спасителя в Святой град накануне праздника Пасхи предшествовало Его Страстям и было осуществлением ветхозаветных пророчеств (в первую очередь Быт. 49:10–11; Пс. 8:2–3; Зах. 9:9).

Воспоминанию этого события и посвящен один из основных церковных праздников, который в Православной Церкви включен в число двунадесятых. Он празднуется в воскресенье, непосредственно предшествующее пасхальному и открывающее собой Страстную седмицу, то есть включается в разряд переходящих.

Поскольку в символике и события Входа Господня в Иерусалим, и его литургического формуляра важное место занимают пальмовые ветви – вайи, этот праздник называют Неделей ваий. Святитель Амвросий Медиоланский толкует данное именование следующим образом: «Именно чрез масличное дерево, из коего происходит елей, умягчающий раны и врачующий болезни, означаются дела милосердия; а чрез крепкое финиковое дерево, ветвей которого оконечности белы, означается то, что после скорбей настоящей жизни мы преселимся в свет небесного отечества». В славянской традиции известно обозначение праздника еще и как Недели цветоносной, или цветной. На Руси в богослужебной практике пальмовые ветви традиционно заменяют ветвями вербы, отчего Неделя ваий носит также название Вербного воскресенья.

За пять дней до иудейского праздника Пасхи Господь подошел к селениям Виффагия и Вифания у Елеонской горы вместе со Своими учениками и поручил двум из них привести Ему молодого осла, на которого никто никогда не садился. Когда они исполнили повеление, Христос сел верхом на осла и стал спускаться с горы к Иерусалиму под приветственные возгласы учеников и народа, который встречал Господа, постилая свои одежды и срезанные с деревьев ветви на Его пути, радостно восклицая: «Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних!» (Мф. 21:9; Мк. 11:9; Лк. 19:38; Ин. 12:13).

В непосредственном описании Входа Господня в Иерусалим наиболее близки между собой рассказы синоптиков – Матфея, Марка и Луки. Они уделяют пристальное внимание отсутствующей у Иоанна истории с обретением осла для поездки, которая имеет много общего с повествованием о подготовке Тайной вечери (см.: Мф. 26:17–19; Мк. 14:13–16; Лк. 22:8–13). Обстоятельства нахождения этого животного становятся исполнением пророчества Быт. 49:10–11, а благополучная реализация поручения учениками предстает как результат божественного всеведения Иисуса Христа.

Сама поездка на осле, согласно евангелистам, была осуществлением пророчества Захарии (см.: Зах. 9:9). У Матфея оно описано как реализованное вплоть до мельчайших подробностей, поскольку говорится не об одном, а о двух животных – ослице и осленке. При этом из текста можно даже понять, что Господь воссел на них одновременно (см.: Мф. 21:2–3, 5, 7). Для разрешения данного противоречия предлагается несколько вариантов: либо текст стиха был испорчен, и Господь сел только на осленка; либо слова «поверх их» относятся только к постеленным одеждам, поскольку другие синоптики однозначно говорят о поездке на молодом осле. Возможно, второе животное было необходимо, чтобы молодой необъезженный осел шел через толпу спокойно.

Евангелисты особо подчеркивают, что на осла до Христа никто никогда не садился, и это, безусловно, указывает на ритуальную чистоту животного и возможность принесения его в жертву Богу.

Вероятнее всего, прибытие верхом на осле было событийной реминисценцией помазания Соломона на царство (см.: 3 Цар. 1:32–40). Иными словами, Вход Господень понимался как вход истинного Царя Израиля в Иерусалим, что подтверждается и тем, что встречающие клали Ему под ноги свою одежду (см.: Мф. 21:8; Мк. 11:8; Лк. 19:36; ср.: 4 Цар. 9:13).

Большое значение имеют указания на использование встречающими Христа людьми ветвей, которые не упоминаются только в рассказе евангелиста Луки. Матфей и Марк говорят о том, что народ устилал перед Христом путь срезанными с деревьев ветвями, или побегами, или листьями финиковой пальмы (см.: Мк. 11:8; Мф. 21:8). При этом до конца неясно, как именно использовались эти ветви людьми: возлагали ли их на пути или держали в руках.

Если всё же предположить второе, то рассказ о встрече Христа предстает описанием настоящей религиозной процессии и отсылает к ритуальным пальмовым ветвям, которые фигурировали на осеннем празднике Кущей. Данное мнение приобретает еще большую доказательность, если не забывать, что Входу Господню в Иерусалим предшествовало воскрешение Лазаря, которое в свою очередь предвозвещало Воскресение Христово и всеобщее воскресение мертвых. Но ведь данные события выступают еще и в качестве тем праздника трубного звука, который проходил перед праздником Кущей.

Кроме того, для последнего празднования были характерны ликование и радостные восклицания (см.: Ис. 12:6; 42:1–2; 44:23; Иер. 31:7; Зах. 9:9), также указывавшие на будущее воскресение мертвых (см.: Ис. 26:19). Очевидно, этим и объясняются возгласы «Осанна!»(буквально – «Спаси же!»), которые с молением о помощи обращены к Богу.

Не исключая совершенно возможности употребления слова «осанна» в качестве аккламации (если присвоить ему междометно-эмоциональную роль), можно воспринимать его и как просьбу о Царе – особенно в позиции обращения (ср. в связи с этим аналогичный по содержанию Пс. 117, стихи 25–26 которого звучали во время Входа Господня в Иерусалим). И здесь особо надо указать на следующий факт: все евангелисты, кроме Марка, отмечают недовольство иудейских учителей обстоятельствами рассматриваемого события, и в первую очередь тем, что Иисус Христос не запретил встречать Его словами «Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних!», однозначно понимавшимися как мессианское приветствие.

Вход Господень в  Иерусалим проходит под знаком двусмысленности.

Если у синоптиков (у евангелистов Матфея, Марка и Луки) это событие отмечено как безоговорочно радостное, то у Иоанна — нет. Потому что мы знаем, что в толпе стоят люди, которые будут его выслеживать. Они и Лазаря снова собираются убить.

Синоптики смотрят глазами народа, а Иоанн показывает процессы внутренние, не видные людям.

Вход в Иерусалим происходит в обстановке встречи царя; это высшая точка публичности в Евангелиях. При этом обратите внимание, что имеется и некоторая конспиративность. Господь посылает учеников за осленком и при этом говорит: «И если кто скажет вам: что вы это делаете? — Отвечайте, что он надобен Господу» (Мк. 11:3). Это пароль и отзыв.

Если у человека просто так забирают осла, ведь он на это не согласится! Он скажет: «Мне он тоже нужен! Это мой осел!»

Это означает, что, скорее всего, владелец осла предупрежден заранее.

И далее мы видим, что на дорогу постилают одежды и пальмовые ветви — это образ въезда императора.

Праздник в православном богослужении

Поскольку совершенно очевидна неразрывная связь между Входом Господним в Иерусалим, чудом воскрешения праведного Лазаря и Страстями Господа, соответствующее празднование в православной литургической традиции является, с одной стороны, началом Страстной седмицы, с другой – наступает после Лазаревой субботы.

В древней (до X века) иерусалимской богослужебной практике в этот праздник вечером происходило торжественное символическое шествие с пальмовыми ветвями, которое возглавлял епископ, шествовавший, вероятно, верхом на осле – как в свое время Иисус.

Нечто подобное сохранило и соборное богослужение Константинополя IX–XII столетий. Итак, Божественная литургия начиналась не в Святой Софии, где была утреня, а в храме, посвященном 40 мученикам Севастийским, куда патриарх отправлялся верхом на жеребце.

В послеиконоборческих византийских монастырских уставах – Студийском и Иерусалимском – богослужение Входа Господня в Иерусалим в целом приняло свой современный вид.

Рассматриваемый праздник включен в цикл Постной триоди. Одной из его отличительных особенностей является отсутствие предпразднства и отдания. Хотя их функционально-литургическими заменами можно считать шестую седмицу Великого поста (особенно Лазареву субботу) и вечерню вечером в сам день праздника соответственно.

Итак, согласно Уставу, общий формуляр празднования Входа Господня в Иерусалим таков. Предписывается всенощное бдение, состоящее из великой вечерни, великого чтения, утрени и 1-го часа. Бдение предваряется малой вечерней и трапезой. Исхождение из монастыря, символизирующее известное шествие, совершается после часов. На литургии положены праздничные антифоны.

Отдельно надо указать на следующий факт: при строгом запрете на вкушение рыбы Великим постом на праздник Входа Господня в Иерусалим она дозволяется.

В русской богослужебной практике ХVI–XVII веков на протяжении длительного времени (вплоть до начала XVIII столетия) значительную роль играл чин шествия на осляти в Неделю ваий. Оно представляло собой усложнение предписанного Уставом праздничного крестного хода, во время которого патриарх или архиерей с крестом и Евангелием в руках ехал по городу верхом на осле или (обычно) на наряженной лошади.

Отдельного упоминания достойны молитвы на благословение и освящение ваий. Всего по рукописям известно четыре текста: «Собезначальне Слове непостижимаго Твоего Отца», «Господи Боже наш, иже кивотом», «Владыко, Господи, Боже наш, Вседержителю», «Господи Христе Боже наш, седяй на херувимех». Однако только последняя молитва содержится в принятых ныне в Православной Церкви богослужебных книгах. Непосредственное ее чтение предваряется тем, что предстоятель кадит ветви. В русской практике принято также после молитвы окроплять ветви святой водой.